Багдасаров Семен Аркадьевич

Несмотря на постоянное звучание сирийской темы в СМИ, в российском обществе нет полного представления о происходящих событиях. О том, что остается за рамками их информационного освещения, рассказывает известный эксперт по Ближнему Востоку, экс-депутат Госдумы Семен БАГДАСАРОВ.

— Семен Аркадьевич, политоло­ги конфликт в Сирии нередко за­мыкают в одну цепь с вооружен­ными конфликтами в Ливии, Ира­ке, Югославии, не вышедшими за пределы локальных. Если это так, то почему все чаще раздаются го­лоса о том, что мир стоит на по­роге большой войны?

— Дело в том, что конфликт в Си­рии приобретает совсем другой ха­рактер, чем конфликт в той же Ливии и даже Югославии и Ираке, а имен­но — межрелигиозный. Налицо се­рьезнейшее противостояние между шиитами и суннитами. Последних представляют два больших государ­ства — Саудовская Аравия с суниз­мом салафитского толка и Турция, где Партия справедливости и развития премьера Эрдогана позициониру­ет себя как умеренных исламистов. Впрочем, где начинается и заканчива­ется умеренный исламизм — вопрос открытый. С другой стороны, суще­ствует так называемая шиитская ось — Иран , Ирак , наконец , Сирия , где у власти алавиты, причисляемые к му­сульманам-шиитам (алавизм — до­статочно своеобразное направление в религии) и «Хезболла» в Ливане. По­этому конфликт имеет все шансы пе­рерасти за пределы Сирии. Предель­но опасным, в том числе для нас, явля­ется факт наличия в так называемой оппозиции радикальных исламист­ских группировок. Ими осуществлен недавно захват христианской дерев­ни Маалюля к северу от Дамаска. В ней находятся древнейшие христиан­ские храмы, ее жители разговарива­ют на языке Христа — арамейском.

— «Прогрессивную мировую об­щественность» этот фактор не волнует.

— К сожалению, и у нас только не­давно заговорили о гонениях в Сирии на христианские общины, хотя они морально тесно связаны с россий­ской православной общиной. На­помню, что первый митрополит Киев­ской Руси — Михаил был сириец. В знак благодарности за важную роль сирийцев в христианизации и поддержке православия в России Нико­лай II дал указание, чтобы на 300-ле­тие празднования рода Романовых все богослужения вел патриарх Антиохийской православной церкви.

Если вообразить христианство в виде дерева, то его корни находят­ся на Ближнем Востоке, и их сейчас вырубают. Многие лидеры тамошних христианских общин сравнивают ны­нешний исход христианского насе­ления с геноцидом 1915—1923 годов, известного у нас как геноцид армян в Османской империи. На самом де­ле его жертвами стали не только пол­тора миллиона армян, но и 1,2 мил­лиона малазийских греков, свыше 370 тысяч понтийских греков, 850 тысяч ассирийцев и 500 тысяч езидов.

— На днях первый зам директора ФСБ Сергей Смирнов признал, что в конфликте участвует до 400 на­ших соотечественников.

— Зам. директора разведуправления Минобороны США Дэвид Шедд сообщил, что в Сирии воюют около 1200 групп вооруженных боевиков, и число их растет. В их рядах есть сот­ни выходцев из Казахстана, Киргизии, Таджикистана и, к сожалению, рос­сийские граждане с Северного Кав­каза, Поволжья, других регионов. По­тенциальное возвращение наемни­ков, вербовка которых ведется во всех странах ШОС (а границы у России с ними прозрачные), чревато повыше­нием уровня террористической угро­зы внутри Российской Федерации. Из Сирии боевики могут вернуться уже с конкретными заданиями по дестаби­лизации обстановки.

— У этих группировок есть лиде­ры?

— Выделяются две мощные терро­ристические группировки — «Фронт победы» (Фронт ан-Нусра) и «Ислам­ское государство в Ираке и Леван­те», — очень крупные структуры, за которыми стоят серьезные силы. Они хорошо профинансированы и воо­ружены, их бойцы прошли неплохую выучку, техническую и материальную поддержку им оказывают Турция и Саудовская Аравия. Их финансовым спонсором и реальным хозяином яв­ляется саудийская разведка и лично ее глава, секретарь Совета нацио­нальной безопасности Саудовской Аравии принц Бандар бен Султан. Он недавно приезжал к нам и делал угрожающие намеки.

— На возможность терактов в хо­де Олимпийских игр?

— Да. Не только он, но и министр иностранных дел Саудовской Ара­вии. Он заявил, что один саудовец, имея в виду Хаттаба, 10 лет всю Рос­сию терроризировал, а таких, де, у них миллионы. То есть получается, что терроризм аккумулируется в конкрет­ных государствах, что повышает угро­зу большой войны.

Сейчас наш Президент, наш МИД перехватили инициативу в сирийской теме. Но я уверен, что затишье в ситу­ации временное. Вопрос войны про­сто отсрочен. Процесс вывоза или уничтожения химического оружия на территории Сирии чрезвычайно слож­ный. Мы уже более 20 лет занимаем­ся утилизацией своего оружия. В ус­ловиях гражданской войны в Сирии, тем более при непризнании оппози­цией и другими противоборствующи­ми группировками предварительных договоренностей будут непременно происходить провокации, которые легко использовать как повод для на­несения удара по Сирии. Речь идет не обязательно о применении химиче­ского оружия, этим может стать резня очередной деревни, которую свалят на правительственную армию...

— В обществе есть разные мне­ния по поводу даже нашего дипло­матического участия в разруливании конфликта. Говорят, что наши интересы не настолько значи­тельны, чтобы портить отношения с Западом.

— Мы должны четко понимать, что в Сирии решаются многие наши за­дачи — геополитические, экономиче­ские, моральные. Речь не только о вы­ходе в Средиземное море и ремонт­ной базе в Тартусе. В противовес газ­промовскому газопроводу Катар, Са­удовская Аравия, Турция, Европа хотят проложить свой с последующим подключением к «Голубому потоку», кото­рый мы так лоббировали. Проиграв все, Россия становится на Востоке третьеразрядной страной и концентрирует внимание находящих­ся там боевиков на себя.

— Как, по-вашему, этому надо противостоять?

— Во-первых, нужно увеличить объ­емы военно-технической помощи Си­рии, в том числе новейшего вооруже­ния. Во-вторых, мы должны поменять внешнеполитическую позицию по от­ношению к Турции, в которой сегодня довлеет коммерческая составляю­щая. Мы ей строим атомную станцию за наши российские 20 миллиардов долларов. Турецкой стороне следует поставить задачу — ни один боевик не должен просочиться через турецко-сирийскую границу, на территории Турции не должно быть баз боевиков. В-третьих, почему бы не предупредить Турцию, что, если она не изменит ны­нешнюю позицию, то мы можем ис­ключить из списка террористических организаций Рабочую партию Курди­стана, которую признали таковой под влиянием американского и турецко­го лобби, действовавшего в 90-е годы в нашей стране.

— Зачем Турции дестабилизация в Сирии?

— Премьер-министр г-н Эрдоган проповедует идею неоосманизма, которая включает в себя распространение влияния турецкого государства на территории, некогда входившие в Османскую империю. Сирия — одна из них. Кроме того, Эрдоган особен­но и не скрывает свое негативное от­ношение к религиозному движению алавитов или алевитов в Турции, что связано с его внутренней политикой.

— На чем основаны интересы Са­удовской Аравии и Катара в си­рийском конфликте?

— Саудиты, — об этом мало пишут, — лелеют мечту при поддержке США переформатировать весь Ближний Восток в виде некой конфедерации под главенством Саудовской Аравии, наподобие Евросоюза. Алавитское руководство в Сирии их не устраива­ет. Обе страны негативно относятся к шиитам как таковым и шиитскому Ирану.

— А США?

— Только Эр-Рияд и Доха име­ют в странах США и Западной Европы вложения в виде инвестиций от 2 до 3 триллионов американских долларов. У всех на слуху израильское лобби в Вашингтоне, а о саудо-аравийском молчат. А оно очень мощное. Упоми­навшийся здесь Бандар бен Султан был в свое время послом Саудовской Аравии в США. Его Буш-старший на­зывал Бандар Буш, а скоро, думаю, назовут Бандар Обама. Это люди не­простые, умные, очень богатые, с за­падным образованием, с сильным лобби на личностном уровне в за­падных странах. Госсекретарь США Джон Керри не скрывает, что ряд арабских стран, в первую очередь Саудовская Аравия и Катар, готовы профинансировать военную опера­цию в Сирии. Это у многих в США вы­звало недоумение.
Важный момент. Югославия и Ли­вия были, по сути, мальчиками для би­тья, они только оборонялись. Саддам Хуссейн хотя бы несколько ударов нанес «Скатом» по казармам мор­ской пехоты США. Сирийцы готовы сражаться. К слову, в Турции, где, по заявлению лидера Народно-Респу­бликанской партии Кемаля Кылычдароглу, в результате надуманного заго­вора каждый пятый генерал посажен в тюрьму, боеспособность армии понизилась. Американцы понимают, что в случае чего сирийцы могут пере­нести свои действия на турецкую тер­риторию и нанести удар по распо­ложенной в 87 километрах от города Алеппо крупнейшей базе ВВС США Инджирлик.

— Под каким влиянием находится Франция, которая со времен ли­вийской войны тоже рвется в бой?

— Французы — это Катар. Там огромные вложения денег.
Ну а в целом, обратите внимание, когда доклад о расследовании при­менения химического оружия еще го­товился, Генсек ООН поспешил обви­нить правительство Сирии на абсурд­ном основании. Нашли обломок от реактивной системы залпового огня (РСЗО) ПМ-14 советского производ­ства 1952 года. Таких ракетных уста­новок в сирийской армии уже давно нет, а вот у Ливии, склады которой оказались в распоряжении амери­канцев, были.

— Есть ведь опасность, что сдав­ший химическое оружие Дамаск тут же станет жертвой какой-ни­будь провокации и...

— Даже можно не сомневаться. Поэтому наша задача наряду с про­чими предпринимаемыми шагами — проводить мощную информацион­ную кампанию. Называть вещи своими именами. Нужно вынести вопрос о ге­ноциде христиан на уровень ООН, дру­гих международных организаций, ру­ководства крупнейших христианских конфессий, в том числе Римско-като­лической церкви, Российской право­славной церкви и других. Ведь в Сирии представлены все церкви — право­славная, монофизиты, католики, мораниты. И все они нуждаются в защите.

— Поговорим об угрозе радикаль­ного исламизма внутри России. В сентябре тревожные вести пошли с Северного Кавказа. Взорвался смертник в Чечне, потом в Ингу­шетии, следом в Дагестане. В про­шлом году произошло покушение на муфтия Татарстана. Ощуще­ние, что радикальный исламизм все больше распространяется уже у нас. Адекватно ли уровню угрозы противодействие ей?

— Интересный вопрос. После по­кушения в Казани руководство Та­тарстана обратилось в Госдуму с законопроектом о запрещении салафизма, а потом все ушло в тину. Пора признать, что на территории РФ существует большое количество при­верженцев радикального ислама. Это не значит, что все они боевики, но люди, потенциально способные к каким-то противоправным действи­ям. Речь как о собственно гражданах России, так и выходцах из государств Центральной Азии, правительства ко­торых вытесняют своих салафитов, и они прибывают к нам. Этому также способствуют интенсивные миграци­онные процессы. Я много раз преду­преждал, что у нас может быть второй фронт терроризма. Летом ликвиди­ровали группу сторонников Ислам­ского движения Узбекистана, гото­вившую теракт в Москве. Умалчивать о такой серьезной проблеме нельзя, как и отдавать ее на откуп субъектам РФ.
Надо прямо заявить, что салафизм в радикальной форме чрезвычайно опасен, это идеологический терро­ризм. Чтобы его победить, ему долж­на быть противопоставлена идеоло­гия. Нужна на федеральном уровне структура, которая занималась бы данной проблематикой.

— Мы договорились с Чечней, а там углубленно изучают свою историю, вытаскивают из нее эпи­зоды времен покорения Кавказа, ставят памятники, вызывающие неоднозначную реакцию россий­ского общества...

— Давайте говорить откровенно. Идет постепенный, медленный развал Российской Федерации. Все боль­ше субъектов РФ, прежде всего на­циональных, максимально забирают себе полномочия, что ведет к посте­пенному рассасыванию общей го­сударственной ткани. Причин тут мно­жество: отсутствие идеологии и наци­ональной политики. Вы посмотрите на концепцию нацполитики, на которую попросили 38 миллиардов, и, слава Богу, дали чуть больше 6 миллиардов. Ее суть: танцевать, обобщать, дру­жить, и к 20-му году все будет хорошо. Почему полностью проигнорирован опыт советского периода и россий­ской империи?

Так что события в Сирии и под­спудное развитие ситуации в нашей стране — вещи взаимосвязанные. Мы бездарно сдали Ливию. Но теперь нас прижали в угол. Если проиграем Сирию, считайте, проиграем себя. Когда говорят «сначала Сирия, потом Иран, потом Россия», — это ошибка. В определенном смысле Сирия се­годня — это Испания середины 1936 года, плацдарм для начала большой войны. В Испании мы потерпели по­ражение, после чего занялись нами. Значит, Сирия — тот плацдарм, кото­рый Россия, по-любому, должна отсто­ять, поскольку в данном случае она защищает саму себя.